Так государство сможет «заработать» на немощных стариках

Проект реформы системы ухода за пожилыми людьми утвержден ко второму и третьему чтению парламентской комиссией по вопросам труда и социального обеспечения. Кнессет будет голосовать за нее в рамках закона о хозяйственном регулировании. А значит, если досрочные выборы не будут объявлены до окончания зимней сессии Кнессета, и голосование состоится, то новые правила могут вступить в силу уже в ноябре нынешнего года.

В градации Института национального страхования число степеней зависимости пожилых людей от посторонней помощи вырастет до шести. Сиделки смогут проводить с пациентов больше часов. Также пожилой человек и его семья смогут выбрать, что они хотят получать от «Битуах леуми»: помощь по уходу или денежные выплаты.

На первом, самом низком уровне зависимости, речь идет о полной или частичной замене помощи денежным эквивалентом, на более высоких уровнях деньгами компенсируют до трети всех часов — но только после консультации с социальным работником. Соцработник также должен будет следить за тем, что пожилой человек с высокой степенью зависимости обеспечен достаточной помощью. Выяснив, что это не так, он будет обязан сообщить об этом Институту национального страхования.

В коалиции считают эту реформу огромным достижением. А вот в Ассоциации социальных работников Израиля уверены, что реформа только ухудшит сегодняшнее положение вещей.


— Закон об уходе за пожилыми людьми был принят в 1988 году. На мой взгляд, это один из лучших законов, которые были приняты в нашей стране, — сказала председатель Ассоциации соцработников Инбар Хермони. — И после всех отрицательных изменений в сфере социального обеспечения он остался последней цитаделью заботы о пожилых людях в Израиле.

Государство заявило: если состояние здоровья пожилого человека ухудшается и он нуждается в посторонней помощи, то имеет на нее право, независимо от его доходов и статуса. Есть, конечно, специальные проверки, но главное, что этот закон приравнять уход за пожилым человеком к жизненно важным нуждам.

Почему этот закон в свое время стал таким прогрессивным? Потому что всем, бедным и богатым, дал одинаковые условия. Предоставлялась государственная услуга – часы ухода — а не денежная выплата. Государство тогда как бы сказало: «для борьбы с бедностью есть другие инструменты». Закон о помощи пожилым людям не призван бороться с бедностью, он призван помочь тем, кто физически не может самостоятельно функционировать. А с бедностью надо бороться другими методами, и для этого нужно принимать другие законы.

Еще один плюс прежнего закона в том, что если пожилой человек живет один, то определяется кто-то, чтобы два раза в неделю проверять его состояние. Кроме этого, один раз в два месяца инспектор Института национального страхования должен осуществлять проверки у него на дому. И это, естественно, снижало число случаев халатного отношения к пожилым людям, как и число проявлений насилия.

С годами приватизация услуг по уходу, открытие этой сферы для частных компаний превратило её в бесконтрольную. Сначала еще были какие-то ограничения, потом и их сняли. Сегодня компании по уходу зарабатывают и на пожилых людях, и на тех, кто в этих компаниях работает. Ужасные условия труда сиделок, низкая зарплата, отсутствие профессиональной подготовки – обо всем этом известно. Но эти компании просто заняли ту пустоту, которую создало само государство!

Понятно, что ситуацию нужно было менять. В прошлом году парламентская комиссия по социальному обеспечению и министр Хаим Кац справедливо решили, что деньги, которые предназначены на реализацию закона об уходе, должны не оседать в частных компаниях, а поступать напрямую к престарелым людям. Но вот путь, который они избрали для осуществления этой цели, в результате может навредить пожилым.

Когда пожилому человеку предложат выбор – или получить деньги, или получить услугу, он, и так еле-еле сводя концы с концами, скорее всего выберет деньги. Но сумма, которую он получит, гораздо меньше стоимости часов ухода, на которые он имеет право!

Например, на первом уровне зависимости пожилой человек может получить вместо положенных ему услуг выплату в размере 1378 шекелей. А вы знаете сколько стоят эти часы ухода? 2500 шекелей. Государство искушает пожилого человека взять деньги, но половину реальной стоимости услуги возвращает в казну!

Если так, то почему не передать пожилому человеку всю сумму? Вы же, вроде, хотите, чтобы эти деньги, вместо компаний, шли напрямую к престарелым людям? Но депутаты предпочли оставить их в казне. Поэтому я не доверяю тому, кто говорит, будто реформа только увеличить помощь пожилым людям. По-видимому, министерство финансов считает, что большинство пожилых людей решат взять деньги, и так государство сэкономит на расходах.

Зачем вообще обращать уход в денежные выплаты? Если вы хотите бороться с бедностью – повысьте пособие по старости до приемлемого уровня, минимум до 5000 шекелей, хотя и этого не будет достаточно. Но закон об уходе – это не закон о выплатах и не закон о борьбе с бедностью. Это закон об услугах и физической помощи.

— Но, например, инвалидам же государство предоставляет возможность выбора – принять услуги сиделки или денежный эквивалент? Почему же нельзя применить такую практику и к пожилым людям?

— Изначально закон об уходе за пожилым человеком подразумевал, что кто-то сможет войти в его дом, и это сократит случаи насилия или заброшенности. Например, если одинокий старик ночью упадет с кровати, то сиделка, придя к нему утром, поможет ему встать. Замена ухода выплатами лишает закон того смысла, который изначально был в него заложен. Не говоря уже о том, что пожилые люди получат только часть этих выплат.

И хочу вам сказать, что изначально формулировка, которая касается первого уровня зависимости, звучала иначе! Депутаты хотели, чтобы на первом уровне зависимости пожилые люди получали только денежные выплаты. Это по нашему настоянию в последний момент формулировку изменили, так что теперь у людей будет хотя бы выбор – или деньги, или 9 часов, которые распределяются между уходом дома и посещением клуба, или пять с половиной часов домашнего ухода. Но почему только пять с половиной? Ведь первый уровень зависимости – это, например, больные, которые проходят диализ. Их нужно сопровождать при поездках в больницу, и так на домашний уход уже не хватит времени.

Обсуждая это в комиссии, депутаты говорили: «А если пожилому человеку нужны деньги на еду и на лекарства?». Но это не цель закона! Они правы, у стариков не хватает денег на продукты и на медикаменты, но это другая война! Нельзя одну проблему решать, создавая другую.

Были и те, кто утверждал, что получив деньги, пожилой человек сам найдет себе сиделку и сторгуется с ней о размере оплаты. Но я в это не верю.

— Но ведь семья тоже может ему в этом помочь?

— Или да, или нет… На высоких уровнях зависимости речь идет о пожилых людях, больных деменцией. И мы знаем случаи, когда семья просто использовала такого старика, забирая у него все деньги. Это не случится везде, но такая вероятность существует. Дом не всегда самое безопасное место для престарелых, а родственники не всегда самые заботливые люди. К сожалению.

Потом, если мы сравниваем получение похожих выплат инвалидами, то в большинстве случаев речь идет об инвалидах, способных самостоятельно принимать решения. Чего не скажешь о пожилых людях на высоких уровнях зависимости.

Мне также не ясно, будет ли денежная выплата привязана к индексу цен. Ведь если речь идет об услугах, то независимо от их стоимости пожилой человек их получит. А если выплата ни к чему не привязана, то через несколько лет она обесценится.

Есть еще одна причина, почему мы, как профессиональный союз, выступаем против реформы. Перемены такого масштаба требуют подготовки. Уже сегодня в отделах соцобеспечения не хватает 110 ставок. А сколько ставок потребуется для реализации такой реформы? Легче всего разработать проект и сказать – сделайте то и сделайте это. А кто это будет делать?

— Министр соцобеспечения обещал в 2019 году добавить 290 ставок социальных работников…

— Мы же не проверяли, сколько точно ставок нам понадобится. Поэтому я не уверена, что с учетом сегодняшней нехватки этого окажется достаточно. Кроме этого, пусть эти 290 ставок будут заложены внутри реформы. Ведь это деньги! Той суммы, которая выделена в этом законе, не достаточно для оплаты труда социальных работников.

В некоторых вопросах мы смогли изменить формулировки закона, но вопрос оплаты нашего труда остался открытым. И пока мы не увидим, что появились уже дополнительные ставки для реализации этой реформы, что деньги уже переведены в местные советы — мы не сможем реализовать эту реформу. Обещать – это одно, сделать – это другое. Будут ставки — будет реформа, не будет ставок – не будет и реформы. Мы не сдвинемся с места, пока не будет дополнительных ставок!

— Кроме координации вопроса о выборе, уход или выплата, какая еще дополнительная тяжесть ляжет на плечи социального работника?

— Социальный работник должен будет возглавить специальную комиссию при местном совете, которая займется вопросами реализации реформы и разрешением проблем в каждом конкретном случае. К людям с высокой степенью зависимости надо будет прийти домой, чтобы принять решение: может ли этот человек получать треть часов по уходу в денежном эквиваленте, или нет.

Мы выступали против этого — ведь это огромная ответственность. Если законодатель принял решение, что человеку предоставляется выбор, почему социальный работник должен решать может ли пожилой человек получать деньги или нет? Почему мы должны выносить окончательный вердикт? Это не должно так работать, это не профессионально. Кто мы такие, чтобы лишать человека денег или, наоборот, давать их ему?

Я согласна с тем, что специальная комиссия при местном совете, получив информацию, что кому-то не хватает часов по уходу, сможет снова обратить денежную выплату в услуги. Но определить это изначально, после одного визита домой, социальный работник не может! Тем более, если семья или сам пожилой человек будут оказывать на него давление.

— Если в рамках голосования по закону о хозяйственном регулировании эта реформа будет утверждена, социальные службы смогут подготовиться к её реализации осенью этого года?

— Кроме как встретится с министром и потребовать от него немедленно дополнительных ставок, мы ничего не сможем сделать. Если их не будет, объявим трудовой конфликт. Без дополнительных ставок, кроме тех 110, которых не хватает уже сегодня, мы откажемся реализовывать эту реформу.

Яна Брискман, «Детали». Фото: Дуду Бахар

Метки:


Читайте также